Кто бы удивлялся, что священники будут выступать против мини-юбок. И сдаётся мне, что больше всего их страшат собственные греховные мысли. Эта коллизия между священниками и юбками почти двести лет назад великолепно была обыграна Пушкиным.
[…] Молитвенник упал из рук под стол,
Святой вздремал, всхрапел, как старый вол.
Несчастный! спи… Панкратий вдруг проснулся
Взад и вперед со страхом оглянулся,
Перекрестясь с постели он встает,
Глядит вокруг – светильня нагорела;
Чуть слабый свет вокруг себя лиет;
Что-то в углу как будто забелело.
Монах идет – что ж? юбку видит он.
«Что вижу я!… иль это только сон? –
Вскричал Монах, остолбенев, бледнея. –
Как! это что?…» и, продолжать не смея,
Как вкопанный, пред белой юбкой стал,
Молчал, краснел, смущался, трепетал.
Огню любви единственна преграда,
Любовника сладчайшая награда
И прелестей единственный покров,
О юбка! речь к тебе я обращаю,
Строки сии тебе я посвящаю,
Одушеви перо мое, любовь!
Люблю тебя, о юбка дорогая,
Когда меня под вечер ожидая,
Наталья, сняв парчовый сарафан,
Тобою лишь окружит тонкий стан.
Что может быть тогда тебя милее?
И ты, виясь вокруг прекрасных ног,
Струи ручьев прозрачнее, светлее,
Касаешься тех мест, где юный бог
Покоится меж розой и лилеей. […]
Но наш Монах о юбке рассуждал
Не так, как я (я молод, не пострижен
И счастием нимало не обижен).
Он не был рад, что юбку увидал,
И в тот же час смекнул и догадался,
Что в когти он нечистого попался.
Господин Чаплин дорисовывает образ девушки в мини-юбке сигаретой и бутылкой пива. Но, право, что за ерунда! Таким же образом можно дорисовать портрет священника, и вряд ли кто будет говорить о том, что причиной употребления табака и алкоголя является его риза. Любой имеет право носить, что ему нравится. Если это красиво, тем лучше. Если безвкусно, что ж, в свободном обществе любой имеет право и на это.
В общем, если мы молоды, не пострижены и не обижены счастьем, давайте радоваться мини-юбкам. А не первой молодости монахи, обиженные счастьем, пусть оставят мини-юбки в покое.
